Verification: 4d923e281232845c

Легенды Крыма / Легенды и мифы

Назад к разделу

Кемал-бабай - дедушка Кемал

Не искал почета, не искал золота; искал правду. Когда увидел — ушла правда, тогда умер Кемал-бабай.
 

Сколько лет было Кемал-бабаю, не знали. Думали — сто, может быть, двести.
 

Он жил так долго, что вся деревня стала родней; он жил так много, что дряхлое ухо не различало шума жизни, а глаз перестал следить за ее суетой.

 

Иногда о нем забывали, и только, когда весеннее солнце заливало золотом лучей вершины Карадага, вспоминали, что он жив.
 

— Опять идет на гору.
 

Кемал-бабай шел, чтобы омыть лицо весенней струёй из родника.
 

Навстречу неслись гимны аромата цветов; легкий бриз играл, лаская землю; радость бытия наполняла существо.
 

Кемал-бабай прислушивался к доходящим ощущениям и в них искал себя.
 

Старый, дряхлый Кемал-бабай, ноги которого еле двигаются и руки с трудом поднимаются для молитвы, ты ли тот самый Кемал, который в бурную ночь плыл между скал к кораблю, чтобы предупредить об опасности. Смелый Кемал, не боявшийся самым сильным и богатым говорить в лицо слово правды; Кемал, которого изгнали из девяти стран, ибо, кто говорит правду, того изгоняют из девяти государств, как потом стал говорить народ.

 

Катилась жизнь твоя, Кемал, как бурная река, пока не нашел приюта в бедной деревушке.
 

Кто знает коран лучше муллы, кто понимает арабскую книгу, кто побывал в Мекке и Стамбуле — тот мудрый человек. А мудрого человека не тронут в деревне.
 

И вот долго живет Кемал под Карадагом, много весен прошло; и каждую весну идет на гору, к ручью, где делает на дереве зарубку.
 

Потом сочтет — сколько лет ждал правду на земле. Потому что все ждет ее чистый духом человек.
 

Так думал Кемал-бабай, спускаясь в долину, когда вечерняя синева бежала по склонам вслед за уходящим светом дня.
 

Так шли годы, много уже зарубок на дубе, до ветвей дошли.
 

И вот пришло время зноя, какого не знали раньше. Солнце выжгло траву, иссушило лист; вымерли ручьи; воздух жег дыхание.
 

Молились в мечети; спрашивали Кемал-бабая:
 

— Что будет?
— Покажется месяц, пойдет дождь, землю зальет. Горе будет.

 

Ждали люди. Сверкнул серебристый серп и на безоблачном небе, — не похоже было на дождь.
 

— Плохой пророк Кемал-бабай.
 

Но за ночь набежавшие тучи потушили огни звезд, блеснула разгневанная молния, загрохотал перекатом по горам гром; понеслись по земле странные голоса и диким ревом загудел ливень. Не было еще такого.
 

— Правду сказал Кемал-бабай!
 

Испугались люди. — Горе будет, сказал.


И настал ужас.
 

Хлынул на деревню бешеный поток с гор и унес в море всех, кто не успел бежать. Обезумел богатый Белли. Клялся все вернуть, что отнял у соседа, — и дом и сад, если найдется дочь. Старый Муслядин умолял помочь ему, — все долги простить. И было чистое сердце у них. И вспоминали имя Аллаха, даже кто никогда не произносил его. Ибо было горе кругом, и не надеялись на себя.
 

Молились в мечети; ждали, что скажет Кемал-бабай.
 

Как в арабской книге читал Кемал-бабай в их сердцах; знал, что думали и, казалось ему, что стала близка правда.
 

Вышел на крыльцо, посмотрел туда, где завернулся в облако Карадаг. Чудился ему свет зеленый, как чалма Пророка.
 

Смотрели люди — не видели.
 

Прислушался Кемал-бабай. Сверху, с неба ли, с гор, — неслись радостные голоса.
 

Слушали люди — не слышали.
 

А через день там, куда смотрел Кемал-бабай, засверкал солнечный луч.
 

Прошла беда, пришли в себя люди.
 

Многих не стало. Взяли себе соседи их землю и благодарили Аллаха, что не их постигла гибель.
 

Почувствовал Кемал-бабай, что убегает правда и начал корить людей.
 

Больше всех обидел бедных коктебельский мурзак, больше всех корил его; запретил деревенским ходить к нему.
 

А когда некоторые пошли тайком, — отвернулся от них в мечети.
 

— Кто с вороном пирует, у того не бывает чистого клюва!
 

Растерялся мурзак, не знал, что делать. Достал из сундука кисет с червонцами и понес ночью к Кемал-бабаю.
 

— Не срами только.
 

Швырнул червонцы Кемал-бабай.
 

— Уходи!
 

Упал мурзак перед стариком на колени, стал просить.
 

— Скоро умрешь, на всю деревню сделаю поминки, на могиле столб с чалмой поставлю; много денег дам имамам; скажут имамы: — Кемал-бабай был святой, Кемал-бабай — азиз. Все сделаю, похвали людям меня.
 

Понял Кемал-бабай слова мурзака, отвернулся от него. Закипел гневом мурзак, как ужаленный бросился на старика и начал бить его.
 

— Скажи, что сделаешь, как я хочу. Или убью тебя.
— Убей, — хрипел Кемал-бабай, переставая дышать.
 

Пришли на утро люди и увидели, что умирает Кемал-бабай. Ничего не сказал, что случилось с ним. Знал, что не нужно больше корить мурзака. Знал, что ночью занемог мурзак и больше жить не будет.
 

Спросили люди: не надо ли чего и где схоронить его.
 

— Там, где упадет моя палка.
— Вероятно, бредит старик, — думали.
 

Но, собрав последние силы, поднялся Кемал-бабай, перешагнул порог, бросил кверху свою палку, зашатался и испустил дух.
 

А палка высоко взвилась к небу и полетела на Карадаг.
 

Побежали за ней люди и нашли ее у ручья.
 

Там и схоронили святого.
 

И, схоронив, сосчитали, сколько было зарубок на дереве.
 

— Девяносто девять…
 

Решили, что было Кемал-бабаю сто лет и сделали сотую.

 

Настало хорошее время. Горы покрылись зеленой травой. Быстро оправились тощие стада. Не возвращались на ночлег домой, ночевали в горах, и по ночам чабаны видели зеленый свет на могиле Кемал-бабая. Посылал мулла проверить, — сказали, что правда.
 

— Уже не в самом ли деле азиз Кемал-бабай?
 

Ждали чудес. И случились чудеса.
 

Из Отуз, Коз и Капсихора привозили больных. Многим помогало.
 

Тогда имамы объявили Кемал-бабая азизом.
 

И немощные стали приходить со всех сторон Крыма.
 

Приходят и теперь. Привозят больных из Алушты и Ускюта, из Акмечети и Бахчисарая. Говорят, всем помогает, кто приходит с чистой душой.
 

Всю жизнь искал правды Кемал-бабай; кто придет к нему с правдой, тому поможет он.
 

Потому что Кемал-бабай — азиз, святой.



Назад к разделу


Поиск: