Verification: 4d923e281232845c

Кельтская мифология / Шотландские предания

Назад к разделу

Плач Мэри МакЛеод

Это произведение известной гэльской женщины-поэта XVII века, наследницы древних бардических традиций, уходящих своими корнями в эпоху до н. э. Еще Диодор Сицилийский писал про кельтов: "Есть среди них и поэты, слагатели песен, которых они называют "бардами". Исполняя песни в сопровождении инструмента, схожего с лирой, одних они воспевают, других порицают". Данный текст позволяет воссоздать характерный и традиционный образ "гэльского принца", а наряду с этим понять многое в Кельтской Душе ценности и приоритеты которой здесь "прочитываются". Можно предположить с большой долей уверенности, что перед нами — "плач" любящей женщины, а не дежурная песнь барда, хотя к моменту ее написания Мэри было около ста лет.

 

Дух мой не склонен к сладостной неге сна; взор мой исполнен слез, не оживлен весельем при дворе, где я привыкла внимать новой приятной повести.

 

Велика эта тяжесть, что нашла на меня и в жилах моих не оставила бодрости; часто и дробно падают мои слезы. Я потеряла ключ от моей сокровищницы; в общество тех, кто играет музыку, я не пойду.

 

Погребена под досками сила моя и крепость — сын превосходный МакЛеодов с шелковыми знамёнами, кто не скупился на золото, кто был певучею темой рассказов между бродячими бардами и менестрелями Эрина. Может ли кто указать на земле человека — ровню тебе по сладости речи, по красоте кожи, по деятельной отваге, по чести и справедливости, по щедрости без недостачи и бессердечия?

 

Радость моя пропала; мертв мой МакЛеод — сильный и доблестный, пылкий и мудрый. Отзывы тех, кто его знал свидетельствуют, что в рассказе моем нет ни капли незнания - статным и прекрасным вполне был твой облик.

 

На третий день марта веселье мое покинуло меня навсегда; узреть тебя мертвым — это было стрелой, что пронзила меня, ты царственно благородный образ, ты отважного воина превосходный, наделенный изяществом сын.

 

Сын Руайрида могучего, горделивого, мудрого, вот что ты полагал достоинствами: обширное наследство, личная красота сердечность, господство без несправедливости.

 

В тебе обретались и величие и веселость; правосудье верша, ты разрешал дела не с угрюмостью или гневом, но вежливо, опрятно и обоснованно.

 

Под доски во гроб положили столп мудрости, мужа благосклонного и чтимого, привыкшего пировать и наделять дарами, в ком обреталась слава добрая без изъяна; под камнем могильным во прахе лежит богатство мое.

 

На подкованном славно, высокоголовом коне, в ножнах неся свой блестящий остроконечный клинок, плотно примкнутый позади твоих вьющихся локонов, желтых, как струны арфы, — ты скреплял дух людей притягательностью твоего вида.

 

Многие чужестранцы, многие гости и люди песен были готовы расстаться с богатством ради покровительства твоего и знакомства; такова поистине была твоя слава.

 

Ты бывал успокоеньем друзей, возвращаясь домой, когда люди допьяна напивались без раздора и ссоры; и любил ты иметь при себе рассказчиков редкостной и приятной повести.

 

Часто приходили друзья к твоей славной крепости, что была весела и приветлива, празднична и величава, без мятежа или дерзости; неимущему в ней не бывало отказано в должном.

 

Ты из рода Ольгара, великого в доблести на морях, Ольгара парусов остроконечных, иссиня-серых рогов для питья, мелодий органа, суровых в нужде героев.

 

Наполовину ты родом из племени Коллы — Коллы тяжких даней и блестящих серебряных кубков, из области Коннахта; многочисленны были белопарусные твои корабли.

 

Много питомцев рыдает и много женщин бьет свои руки в день твоих похорон; нет причин веселиться друзьям твоим, видя, что ты запечатан под крышкою гроба. Скорбь моя, смерть ограбила нас.

 

Дочь Сира Шеймаса щедрого, супруга юная, чистая, отдала милому свою первую любовь; у нее было много причин быть радостной, когда смотрела она в лицо своему мужу.

 

Неукротима эта буря, что недавно грянула, разодрав наши паруса, разломав наш руль и наш добрый компас, нашу мачту и опору, — прекрасное дружество, что было с нами в твоем счастливом замке.

 

Много тоскуем мы по тому, чего алчем, по тому, что сокрыто внутри могилы; по сокровищу нашему и торжеству, о чем мы заботились, чем хвалились, о беспечальной отраде нашей. Что я сама получила — об этом буду я помнить долго.

 



Назад к разделу


Поиск: